| |||||||||
|
Пользовательского поиска
Не покидать службыОдна из обязанностей членов Союза спасения состояла в занятиях ключевых позиций в гражданских учреждениях. По воспоминаниям И.Д. Якушкина, "на вступивших в тайное общество возлагалась обязаннось ни под каким видом не покидать службы с той целью, чтобы со временем все служебные значительные места по военной и гражданской части были бы в ряспоряжении тайного общества". Это было необходимо как для "умножения членов", так и для постепенного создания общественного мнения, "благоприятного преобразовательным планам". Среди центральных официальных учреждений Петербурга начала XIX в., тесно связанных с будущими декабристами, оказалась Коллегия иностранных дел, распологавшаяся в д.32 на Английской набережной. Здание это навсегда вошло в историю нашего города как место службы А.С. Пушкина и А.С. Грибоедова. Старинный двухэтажный дом выделяется своими строгими классическими пропорциями и красивым колонным портиком с лепным фронтоном. Он без изменений сохранил свой облик конца XVIII в. В середине 1750-х г. большой участок, ныне занимаемый этим зданием, он Невы до Галерной ул., перешел в собственность князя Б.А. Куракина, крупного вельможи и дипломата второй половины XVIII в. Здесь арх. М.А. Башмаков построил для него в стиле барокко большо двухэтажный дом, обращенным главным фасадом к Неве. Двор со службами выходит на Галерную улицу. В 1779 г., после смерти владельца, дом был куплен, в казну для размещения в нем Коллегии иностранных дел, а в 1782-1783 гг. его перестроили по проекту Дж. Кваренги. Барочная обработка фасадов была уничтожена, и здание приобрело характерный классический облик. В течении XIX в. дом перестраивался только внутри, и отделка его интерьеров относится ко второй половине XIX в. Коллегия иностранных дел помещалась здесь до 1828г., когда переехала в восточную часть вновь отстроенного К.И. Росси здания Главного штаба на Дворцовой площади. Раньше всех будущих декабристов служил в коллегии М.Ф. Орлов (1788-1842), представитель старшего поколения дворянских революционеров. Он был сыном известного графа Ф.Г. Орлова, одного из братьев-заговорщиков, которые участвовали в возведении на престол Екатерины II и пользовались большим влиянием при ее дворе. Получив образование в одном из частных пансионов Петербурга, М.Ф. Орлов был в 1801г. зачислен в Коллегию иностранных дел, где и прослужил до вступления в кавалергардский полк в 1805г. в связи с начавшейся войной с наполеоновской Францией. Храбрый офицер, участник походов 1805-1807 гг., он особенно стал известен своим участием в составлении и подписании акта о капитуляции Парижа 18 марта 1814г. Вскоре после войны он организовал в Петербурге тайное политическое общество "Союз русских рыцарей", которое самостоятельно просуществовало недолго. В 1817г. Орлов вступил в Союз спасения. Известно его участие в литературном обществе "Арзамас" и в ряде масонских лож, которым он пытался придать политическое направление. В 1818г. Орлов был переведен в Киев начальником штаба 4-го пехотного корпуса. Здесь (а с 1820 г. в Кишиневе) командуя 16-й пехотной дивизией, он развил большую деятельность: активно организовывал ланкастерские школы, боролся с казнокрадством, запрещал телесные наказания солдат. В 1823г. за свои нововведения, а также за связь с В.Ф. Раевским он был отстранен от командования дивизией и с тех пор почти не участвовал в делах декабристских обществ. Находясь в Кишиневе, Орлов сблизился с Пушкиным и Пестелем. Они были единомышленниками, и Пушкин,бывая у Орлова почти ежедневно, восхищался удивительно независемыми и смелыми приказами его по дивизии. "В Кишиневе я был дружен с майором Раевским, с генералами Пущиным и Орловым,- писал Пушкин Жуковскому вскоре после 14 декабря..- Я, наконец, был в связи с большею частию нынешних заговорщиков". Позднее в одном из писем к жене поэт называл Орлова "умным человеком и очень добрым малым". М.Ф. Орлов избежал общей участи декабристов и не был осужден, хотя после восстания провел несколько месяцев в Петропавловской крепости. Помогло заступничество его брата А.Ф. Орлова, любимца Николая I. М.Ф. Орлов был "прощен", то есть выслан в свое калужское имение под полицейский надзор. М.Н. Волконская, на сестре которой был женат Орлов, писала перед отъездом в Сибирь: "Моя сестра Орлова приехала в Москву проститься со мной. Ее муж, один из главных деятелей тайного общества, в это время спокойно жил в деревне: он был спасен своим братом графом Орловым, отчасти при помощи ответов, которые он заставлял его давать на вопросы, присылаемые в тюрьму, а отчасти благодаря благосклонности, которою он пользовался у его величества". О роли М.Ф. Орлова в деятельности тайного общества говорит отзыв о нем брата царя Константина Павловича, который, по свидетельству Розена, читая приговор, заметил: "Тут главнейших заговорщиков недостает, следовало бы первого осудить или повесить Михаила Орлова". В 1806г. в Коллегии иностранных дел начал службу "актуариусом 14-го класса" уже упоминавшийся И.А. Долгоруков, член Союза благоденствия и ряда литературных обществ, близкий знакомый юного Пушкина. Он расстался с коллегией в 1813г. и ушел в армию - юнкером в лейб-гвардии артиллерийскую бригаду. Сослуживцами Пушкина по Коллегии иностранных дел были и уже известный нам член "Зеленой лампы" Н.В. Всеволожский, а также князь А.П. Барятинский, впоследствии активный член Южного общества. Товарищ Барятинского по Южному обществу генерал-интендант 2-й армии А.П. Юшневский также состоял в 1808г. переводчиком в коллегии. Человек безупречной честности, бескорыстный и серьезный, Юшневский вошел в состав Союза благоденствия в 1819г., а в 1821г. был уже одним из директоров Южного общества. Отнесенный следственной комиссией к первому разряду, он также был приговорен к пожизненной каторге. И Барятинский и Юшневский были деятельными и последовательными республиканцами. Летом 1817г., после окончания Царскосельского лицея, в архив Коллегии иностранных дел был зачислен молодой В.К. Кюхельбекер (1797-1846). Обязательство не разглашать служебные тайны он подписал одновременно с Пушкиным; их подписи стоят на одном листе. В том же году в коллегию поступил и А.С. Грибоедов. Он был старше вновь принятых лицейских юношей и уже успел выйти в отставку после военной службы. Работая в коллегии, Кюхельбекер в то же время преподавал русский и латинский языки в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте. Это учебное заведение было основано в 1806г. и помещалось в здании Двенадцати коллегий (в 1819г. институт был реорганизован в Петербургский университет). Благородный пансион - своего рода гимназия при университете - до 1817г. также помещался в этом здании. В 1817г. пансион был переведен на набережную Фонтанки, в дом надворного советника Отто вблизи Старо-Калинкина моста, где находился до 1820 г. Именно здесь в казенной квартире при пансионе жил и писал свои стихи Кюхельбекер. Он поселился со своими воспитанниками, среди которых были будущий композитор М.И. Глинка и младший брат поэта Л.С. Пушкин. В 1821г. пансион переехал в специально выстроенное для него здание на углу Социалистической и Правды улиц, а его помещение на Фонтанке заняла богадельня при Воспитательном доме. Но Кюхельбекер в это время в пансионе уже не служил; в 1821г. он уехал из Петербурга. В 1819г. Кюхельбекер вступил в Вольное общество любителей российской словесности. Человек передовых взглядов, горячий, порывистый, не умеющий лицемерить, он слыл в официальных кругах за "отчаянного либерала". Весной 1820г. он читал в Вольном обществе стихотворение "Поэты"- отклик на ссылку Пушкина, в котором говорилось о высоком гражданском назначении поэта. Вскоре на Кюхельбекера поступил донос министру внутренних дел графу В.П. Кочубею, и по совету друзей он уехал за границу, определившись секретарем к вельможе А.Л. Нарышкину. По возвращении из Парижа он ненадолго задержался в Петербурге, так как получил назначение на Кавказ, в канцелярию генерала А.П. Ермолова. Лишь весной 1825г. поэт вновь увидел столицу. Сначала он остановился у своего брата Михаила, морского офицера, в казармах гвардейского экипажа на Екатерингофском пр. (ныне пр. Римского-Корсакова, д.22). На этот раз Кюхельбекер определился на "черную" литературную работу к журналисту Н.И. Гречу, издателю журнала "Сын Отечества". Греч и Булгарин намеревались в то время издать собрание сочинений Кюхельбекера. Содружество это было недолгим, но на короткий срок - до осени 1825г. - Кюхельбекер поселился на квартире Греча, который жил тогда на третьем этаже дома купца А.И. Косиковского на Невском пр. В 1810-х г. В.П. Стасов по заказу Косиковского пристроил к дому со стороны Большой Морской ул. обширный четырехэтажный каменный корпус в форматах классицизма. В этом корпусе в 1828 г. три месяца прожил А.С. Грибоедов, возвратившись из Персии после успешного заключения Туркманчайского мира. Отсюда он уехал в Тегеран, получив назначение на должность министра-резидента. Осенью 1825г. Кюхельбекеру предложил свою квартиру его друг поэт А.И. Одоевский, снимавший восемь комнат первого этажа в доме А.М. Булатова на Исаакиевской пл. (д.7). Кюхельбекер переехал сюда незадолго до восстания. "Кюхельбекер был болен и занимал сырую квартиру,- показывал Одоевский на следствии.- По обширности моей я предложил ему у себя комнату, и он в предпрошедшем месяце переехал ко мне". Очевидно, после разрыва с Гречем поэт некоторое время жил еще по какому-то неизвестному адресу. Одоевского и Кюхельбекера сближали общие литературные и политические интересы, общий круг друзей, среди которых были Грибоедов и Рылеев. "Что за прелестный человек этот Кюхельбекер",- с восхищением писал Рылеев Пушкину в Михайловское. Рылеев справедливо считал Кюхельбекера человеком благородным, неподкупным, свободомыслящим и сам незадолго до 14 декабря принял его в Северное общество. Восторженный поэт, Кюхельбекер был крайне неопытен и наивен в политических делах. Его нельзя назвать последовательным и решительным деятелем движения, представлявшим конкретные цели и пути борьбы. Утром 14 декабря он из квартиры Одоевского направился к Рылееву. Получив от него указания, Кюхельбекер пошел в гвардейский морской экипаж, затем в казармы Московского и Финляндского полков. По дороге на площадь он зашел к Трубецкому, надеясь побудить диктатора к действию, а затем с пистолетом под шинелью присоединился к восставшим. На площади его видели без шинели, в одном фраке, и его длинная неуклюжая фигура, по воспоминаниям А.А. Бестужева, "всем бросалась в глаза". Он пытался стрелять в великого князя Михаила Павловича, за что и был осужден по первому разряду на 20 лет каторги. Из гражданских учреждений Петербурга первой четверти XIX в. заслуживает упоминание так называемый Сибирский комитет Сперанского. Здесь несколько лет прослужил один из замечательных декабристов Г.С. Батенков (1793-1863). Он относится к тем деятелям движения, которые заслуживают благодарной памяти не только как первые дворянские революционеры, но и как крупные деятели русской культуры. Батенков был выдающимся экономистом и инженером-строителем дорог и мостов. Сибиряк, родом из Тобольска, Батенков после окончания Военно-сиротской школы был переведен в Дворянский полк, о чем уже упоминалось. В начале 1815г., вернувшись израненным из заграничных походов, он принужден был оставить строевую службу в артиллерии и, по его воспоминаниям, "занялся в тишине одними точными науками", с честью выдержал экзамен в Институте путей сообщения. В 1816г. ведомство путей сообщения направило Батенкова в Сибирь, где он руководил строительными работами. Когда в 1819г., после отставки И.Б. Пестеля, в Сибирь приехал М.М. Сперанский, получивший должность губернатора, он быстро оценил честного, даровитого и трудолюбивого инженера. Сперанский предложил Батенкову работу по задуманному им преобразованию всех сибирских гражданских учреждений. М.М. Сперанский (1772-1839) - выдающийся государственный деятель России первой трети XIX в. Он был автором ряда интересных проектов реформ государственного переустройства страны, имевших целью приспособить самодержавный строй к развивающимся капиталистическим отношениям. Даже частичное их осуществление при Александре I (создание Государственного совета, указ о придворных званиях, по которому придворная служба должна была сочетатся с государственной, указ об экзаменах на получение чина и учреждения министерств) вызвало резкий протест реакционного дворянства. Отстраненный в 1812г. от государственной службы, Сперанский был сослан в Нижний Новгород, затем в Пермь. Однако благодаря незаурядным способностям политического деятеля в 1819г. он был назначен сибирским генерал-губернатором. В Сибири Сперанский провел ревизию управления и подготовил ряд реформ, направленных на укрепление административного управления. Здесь произошла его встреча с Батенковым. "Он с первого свидания полюбил меня,- писал Батенков о Сперанском,- и с сего времени моя жизнь получила особенное направление... он начал употреблять меня в дела и действительно обратил в юриста". Будущий декабрист принимал участие в сибирской ревизии, организованной Сперанским, расследуя злоупотребления, и собирал многочисленные статистические матерьялы о Сибири. Уезжая в Петербург в 1820г., Сперанский взял с собой Батенкова. "Приехав в Петербург, я назначен был правителем дел Сибирского комитета и таким образом сделал значительный гражданский шаг. Мне хотелось познакомиться с учеными и литераторами; начал с Воейкова через Жуковского, а потом всех узнал у Греча. У сего последнего были приятные вечера, исполненные ума, остроты и откровенности. Здесь я узнал Бестужевых и Рылеева",- вспоминал Батенков. Сибирский комитет был создан специально для рассмотрения отчета Сперанского о Сибири и выработки мер по реорганизвции сибирского управления. Фактически это учреждение рассматривало все законопроекты относительно Сибири, отчеты генерал-губернаторов и просуществовало до 1838г. В комитет входили Кочудей, Гурьев, Аракчеев, Голицын, Кампенгаузен, и Сперанский. В период службы в комитете Батенков поселился у Сперанского и стал своим человеком в его доме. Сперанский жил в бельэтаже дома при армянской церкви на Невском пр. (д.42). Батенков, переехав впоследствии от Сперанского, поселился в дворовом флигеле этого же дома. Здание армянской церкви расположено в конце проезда между двумя жилыми домами, некогда ей принадлежавшими. Проект церкви создал арх. Ю.М. Фельтен, а построена она в 1771-1780 гг. по заказу и на средства коммерсанта И. Лазарева - известного деятеля армянского национального движения XVIII в. Жилые дома для служителей построены не одновременно. Восточный флигель (невский пр. д.42) возведен в 1771-1775 гг. Западный трехэтажный флигель сооружен в 1794-1798 гг. по проекту неизвестного архитектора (Невский пр. д.40). В доме при армянской церкви (д.42) бывали А.С. Пушкин, П.А. Вяземский, А. Мицкевич, И.С. Тургенев. Батенкова навещали Рылеев и братья Бестужевы. Здесь постоянно происходили, как свидетельствует Батенков, "политические толки", "разговоры про правительство, негодование на оное, остроты, сарказмы". Это негодование со стороны Батенкова особенно усилилось, когда он познакомился с устройством военных поселений, в ведомство которых перешел служить в 1823г. по настоянию Аракчеева. "Военные поселения представили мне страшную картину несправедливостей, притеснений, наружного обмана, низостей,- все виды деспотизма",- писал Батенков в автобиографических записках. "Зрелище военных поселений и Западной Сибири... общее внутреннее неустройство, общие жалобы, бедность, упадок и стеснение торговли, учения и самых чувств возвышенных, неосновательность и бездействие законов,- все, с одной стороны, располагало не любить существующий порядок, а с другой же,- думать, что революция близка и неизбежна",- заключал он. В Петербурге Батенков окончательно сошелся с руководителями Северного общества, в которое вступил незадолго до 14 декабря. Дальнейшая судьба декабриста трагична. Осужденный на 20 лет каторги, он был оставлен, однако, в одиночной камере Алексеевского равелина, где провел 20 лет. За эти годы он почти разучился говорить и писать и потерял представление о времени. Только в 1846г. последовал приказ о высылке его в Томск. Здесь он прожил 10 лет, изучая языки и подготорляя в учебные заведения детей бедных родителей. После амнистии в 1856г. поселился в Калуге, где и скончался в 1863г. Хорошо знаком находящийся рядом с Дворцовой площадью на Адмиралтейском проспекте большой четырехэтажный дом № 6 - в прошлом "дом губернских присутственных мест". Он построен во второй половине XVIII в. Дж. Кваренги и, несмотря на неоднократные перепланировки, сохранил первоначальный внешний вид. Участок, на котором построили дом,- на углу Гороховой ул. и Адмиралтейского пр. - в XVIII в. долго оставался незастроенным. В 1786 г. он был пожалован Екатериной II ее фавориту А.П. Ермолову. Через два года его купил у Ермолова президент Медицинской коллегии И. Фитингоф, сразу же поручивший Кваренги разработку проекта и постройку дома. В 1804г. дом был преобретен в казну для размещения губернских учреждений и перестроен внутри арх. А.А. Михайловым. Позднее здание переделывалось в 1840-х и 1870-х годах. Одним из губернских учреждений, размещенных здесь в начале XIX в., была Петербургская палата Уголовного суда, где в январе 1821г. начал свою гражданскую службу отставной поручик К.Ф. Рылеев. Он был избран заседателем от дворян Софийского уезда Петербургской губернии, где находилась небольшая принадлежавшая ему деревушка. Деятельнось Рылеева в Петербургской палате Уголовного суда продолжалась до 1824г., когда он перешел на службу в Российско-Американскую компанию. В суде он снискал себе славу "защитника бесправных и невинно осужденных". Широко известен случай, описанный в воспоминаниях о нем Н.А. Бестужевым: "Сострадание к человечеству, нелицеприятие, пылкая справедливось, неутомимое защищение истины сделало его известным в столице. Между простым народом имя и честь его вошли в пословицу. Однажды по важному подозрению схвачен был какой-то мещанин и представлен бывшему тогда военному губернатору Милорадовичу. Сделали ему допрос; но какая степень виновности могла только объясниться собственным признанием, то Милорадович грозил ему всеми наказаниями, ежели он не сознается... и объявил, что отдает его под уголовный суд, зная, как неохотно русские простолюдины вверяются судьям. Он думал, что этот человек от страха суда скажет ему истину, но мещанин вместо того упал ему в ноги и с горячими слезами благодарил за милость. - Какую же милость оказал я тебе? - спросил губернатор. - Вы меня отдали под суд, - отвечал мещанин, - теперь я знаю, что избавлюсь от всех мук и привязок, знаю, что буду оправдан: там есть Рылеев, он не дает погибать невинным!" За время службы в Петербургском суде окрепли оппозиционные взгляды Рылеева, здесь он увидел произвол властей, крючкотворство и продажность чиновников, которых обличал в одной из своих знаменитых агитационных песен. В июне 1823г. сверхштатным членом Петербургской палаты Уголовного суда поступил из гвардии И.И. Пущин (1798-1859). Его переход на гражданскую службу связан с деятельностью в Северном обществе: он надеялся здесь честно следовать своим убеждениям и развеять затхлую чиновничье-бюрократическую атмосферу честным и добросовестным отношением к делу. Пущин и Рылеев быстро подружились и за время совместной работы в суде от июня до декабря 1823г. близко сошлись. Пущин принял Рылеева в Северное общество. Рылеев, как и все декабристы, чрезвычайно высоко ценил Пущина и писал о нем В.И. Штейнгелю в марте 1825г.: "Кто любит Пущина, тот уже сам непременно редкий человек". В декабре 1823г. Пущин был назначен на скромную должность судьи Московского надворного суда и уехал из Петербурга, куда вернулся лишь в дни подготовки восстания. И в Москве он мечтал честным исполнением долга подать пример "истинной службы обществу, внеся в низшие судебные инстанции благородный образ мыслей, чистые побуждения...". Подобный поступок для человека из известной дворянской семьи был настолько необычен, что когда, вскоре после нового назначения, Пущину пришлось быть на балу у московского генерал-губернатора Д.В. Голицына и танцевать с дочерью хозяина дома, присутствовавший там князь Юсупов, не знавший раньше Пущина, не мог поверить своим глазам. "Как,- говорил он,- надворный судья танцует с дочерью генерал-губернатора? Это вещь небывалая, тут кроется что-нибудь необыкновенное". По представлению аристократа, должность надворного судьи мог занимать лишь неродовитый дворянин, которого не пригласили бы в губернаторский дом. В городе есть еще несколько "декабристских" адресов, известных из мемуаров современников. Это, например, книжные лавки, являвшиеся своеобразными литературными клубами, в которых встречались писатели и их почитатели. Самой знаменитой из них была лавка издателя А.Ф. Смирдина, помещавшаяся сначала на наб. Мойки, д.70, а с 1831г. на Невском пр. д.22. Ее роль в культурной жизни Петербурга широко известна. Несомненно, у Смирдина в его первой лавке могли бывать многие литераторы - будущие декабристы. Воспоминания В.И. Штейнгеля сохранили для потомков историю его знакомства с Рылеевым в книжной лавке дркгого крупного петербургского издателя - Я.В. Сленина. В начале 1820-х г. Сленин арендовал помещение в доме В.В. Энгельгарда (ныне Невский пр. д.30), и у него часто бывали А. Бестужев, Рылеев и Кюхельбекер. Лавка Сленина помещалась здесь до 1827г. В 1830-х г. арх. А.И. Мельников по поручению владельца капитально перестроил дом. В доме Энгельгарда долгое время находилось Филармоническое общество и устраивали концерты, а также публичные маскарады, популярные в петербургском светском обществе. До 1839г. в этом здании размещалось петербургское дворянское собрание, а в 1860-х г. купеческий клуб. Как вспоминал В.И. Штейнгель, летом 1823г., приехав в Петербург по делам, он зашел к Сленину и спросил, бывает ли у него в магазине Рылеев. Издатель ответил утвердительно и прибавил: "А он о вас недавно спрашивал, не будете ли вы сюда".- "Это как?"- удивился Штейнгель. "И вдруг входит незнакомый человек,- продолжает мемуарист,- в котором Сленин представляет мне Кондратия Федоровича Рылеева. После первых взаимных приветствий я сказал ему: "Что мне было интересно узнать вас, это не должно вас удивлять; но чем я мог вас заинтесесовать - отгадать не могу".- "Очень просто,- я пишу Войнаровского, сцена близ Якутска, а как вы были там, то мне хотелось попросить вас послушать то место поэмы и сказать, нет ли погрешностей против местности". Я отвечал: "С удовольствием",- и тотчас же Рылеев пригласил к себе на вечер и совершенно обворожил меня собою, так что мы расстались друзьями". Так началась эта дружба, приведшая Штейнгеля в ряды декабристов.
|
|
|||||||
