| |||||||||
|
Пользовательского поиска
Гвардия в день восстанияПоследние часы перед выступлением декабристы посвятили агитации в полках. Особенно деятельным был Е.П. Оболенский, так как должность старшего адъютанта командующего гвардейской пехотой открывала ему доступ во все казармы. Он побывал в конно-пионерном эскадроне, гвардейском морском экипаже, в Измайловском, Семеновском, егерском и Московском полках, всюду "брав сведения, учинена ли присяга или нет". Измучив лошадь и пересев на извозчичьи сани, поехал в Преображенский полк к Таврическому саду, затем в казармы конной артиллерии и вновь в Московский полк. Здесь он узнал, что солдаты отказались от присяги и ушли на площадь. Вскоре Оболенский присоединился к восставшим. К.Ф. Рылеев ездил в Финляндский полк, вместе с И.И. Пущиным дважды побывал в гвардейском экипаже, у казарм конно-пионерного эскадрона и измайловцев. П.Г. Каховский и А.И. Якубович ездили в гвардейский экипаж. Для осуществления своих планов декабристы должны были поднять петербургские полки, они были уверены, что солдаты их поддержат. Жизнь солдат члены Северного общества знали хорошо. Они ежедневно могли наблюдать издевательство и незаслуженные наказания, которые выносили солдаты. Палки, шпицрутены, зуботычины сопровождали каждое не по инструкции сделанное движение. Декабрист А.В. Поджио писал: "Палками встречали несчастного рекрута при вступлении его на службу, палками напутствовали при ее продолжении и с палками его передовали в ожидавшее его ведомство после отставки. Побои и род палок входили в неотъемлимое право каждого какого бы то ни было начальника и в каком бы он чине не был. Солдат был собственною принадлежностью каждого. Били его и ефрейтор, и унтер-офицер, и фельдфебель, и прапорщик и так далее до военачальника". Много писали о тяжелой солдатской жизни М.И. Муравьев-Апостол и И.Д. Якушкин. По словам М.И. Муравьева-Апостола, "солдатская служба была не служба, а жестокое истязание". Жестокость и грубость в обращении с солдатами, заведенные Павлом I, поддерживались и поощрялись Александром I. И.Д. Якушкин свидетельствовал, что, вернувшись из-за границы, царь "всякий день у развода; во всех полках начались учения, и шагистика вошла в полную свою силу...". М.И. Муравьев-Апостол в мемуарах описал следующий характерный случай. Однажды начальник гвардейского гусарского полка, любимец царя В.В. Левашов приказал вахмистру вывести назавтра эскадрон в манеж. Полк стоял в Царском селе. Отдав приказание, Левашев уехал в Петербург. Вахтмистр передал приказание полковнику, командиру эскадрона. Тот, решив, что в связи с церковным праздником Левашев назавтра не вернется, эскадрон не вывел. Возвратившийся Левашев, не найдя эскадрон в манеже, "приезжает к себе домой, посылает за вахмистром и за палками; садясь обедать, приказывает его наказывать и кричит несколько раз: "Не слышу!" (палочных ударов). Когда он встал из-за стола, вахмистра увезли в больницу, где старый служивый вскоре скончался. Вся гвардия знала об этом убийстве. Командир эскадрона Злотвинский в знак протеста вышел в отставку. Но это "не помешало Левашову по-прежнему быть любимцем, оставаться начальником гвардейских гусаров". Этому человеку поручено было первому допрашивать декабристов. Другой случай, рассказанный М.И. Муравьевым-Апостолом, не менее красноречив "Николай Иванович Уткин,- писал Муравьев-Апостол,- жил в здании Академии художеств. Я шел к нему через Исаакиевский мост, видел, как солдат гренадерского полка перелез через перила носовой части плашкоута, снял с себя кивер, амуницию, перекрестился и бросился в Неву. Когда он все это снимал, я не понимал, что он делает. Мне не приходило в голову, что он собирается лишить себя жизни. Часто случалось, что солдаты убивали первого встречного, предпочитая каторгу солдатской жизни". Бесчеловечное отношение к солдатам вызвало уже упоменавшееся восстание Семеновского полка осенью 1820г. Неудивительно, что среди солдат в Петербурге распространялись стихи и песни, рассказывавшие о тяжелой жизни и призывавшие к борьбе. Вопрос о коренной реформе армии занимал значительное место в программе декабристов со временем первых тайных обществ. Она предусматривала и сокращение срока службы, и ликвидацию военных поселений, а также общее улучшение положения солдат. Задолго до начала подготовки восстания декабристы-офицеры активно работали среди солдат, организуя ланкастерские школы обучения грамоте. Еще по инициативе Союза благоденствия было создано специальное "Вольное общество учреждения учения по методе взаимного обучения". Члены его занимались распространением ланкастерских школ в полках. Это были И.Г. Бурцов, Ф.Н. Глинка, С.П. Трубецкой и другие. Не все декабристы понимали значение революционной сознательности солдатской массы. Они больше рассчитывали на слепое выступление полков по приказу офицеров - членов тайных обществ. Лишь немногие осозновали необходимость подготовки солдат, вели разъяснительную и агитационную работу. В числе этих немногих был М.А. Бестужев. Перейдя в апреле 1825г. по заданию Северного общества в Московский полк, он много сделал для подготовки его солдат к революционному выступлению. За недолгий срок службы до декабря 1825г. Бестужев сумел развернуть здесь большую работу и вместе с братом Александром и Д.А. Щепиным-Ростовским привел на Сенатскую площадь Московский полк почти в полном составе. Лейб-гвардии Московского полка квартировал тогда на набережной Фонтанки. Казармы его сохранились (их нынешний адрес - набережная Фонтанки, дом 90). В конце XVIII в. находившаяся на этой территории усадьба была приобретена казной. Обширный участок простирался от Фонтанки до Загородного проспекта. Дом был построен в 1790-х г., а в 1803-м расширен почти вдвое, к нему пристроили полукруглое крыло, оформившее предмостную площадь. Существует предположение, что в конце XVIII в. работы велись под наблюдением арх. Ф.И. Волкова, а позже А.Д. Захарова. Фасад со стороны Фонтанки оформлен колоннадой. Между сближенными колоннами размещены арки-проезды (одна из них позднее заложена). Проезд под аркой ведет в большой двор, служивший плацем для учений полка. Лейб-гвардии Московский полк был создан в ноябре 1811г. и первоначально именовался Литовским. В марте 1812г. полк выступил из Петербурга к западной границе. Он особенно отличился в Бородинском сражении и принимал участие во многих боях в Европе - под Люценом, Бауценом, Дрезденом и Лейпцигом. 19 марта 1814г. полк торжественно вошел в Париж. За участие в войне он получил Георгиевское знамя с надписью: "За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России. 1812г.". В пятую годовщину Бородина, в 1817г., в память героического участия полка в этом бою на подступах к древней столице он был переименован в лейб-гвардии Московский полк. В полку было много ветеранов - участников походов 1812-1814 гг. По словам историка полка Н.С. Пестрикова, усердие к службе было отличительной чертой офицеров. Офицеры-московцы, как правило, были люди небогатые, жившие всецело интересами службы и только на свое жалованье. О своей агитации в этом полку М.А. Бестужев впоследствии писал историку М.И. Семевскому: "Желая поставить роту на иных принципах, я с первого же дня уничтожил употребление не только шомполов, но даже палок и розог... не в похвалу я вам пишу об этом, а чтобы объяснить: каким образом я имел возможность через преданных мне душою солдат подготовить полк к восстанию, когда ни один из ротных офицеров не был членом тайного общества и когда солдаты всех полков были под аргусовыми очами лазутчиков и шпионов". 14 декабря, в девятом часу утра, в полк приехал А.А. Бестужев. Ротные командиры уже были ознакомлены с документами для новой присяги, а на полковом дворе готовили аналой для "переприсяги" солдат. А. Бестужев направился в роты брата Михаила и офицеров В.Ф. Волкова, А.А Броке, Д.А. Щепина-Ростовского. Он убеждал солдат в том, что их обманули, что Константин не отказывался от престола и обещал сократить срок службы. "Я говорил зажигательно,- показывал позже А. Бестужев на допросе,- меня слушали жадно". Солдатам велели брать боевые патроны и заряжать ружья. Первой направилась к выходу из казарм рота М.А. Бестужева, за ней двинулись солдаты Д.А. Щепина-Ростовского. На Фонтанке они заметили, что не взяли знамен, и вернулись за ними. В учебной зале знамена охранял гренадерский взвод. Восставшие силой захватили их, но когда вышли, некоторые из солдат решили, что знамя несут к аналою для присяги. Началась борьба за знамя "своих со своими". Д.А. Щепин-Ростовский, видя, как дерутся унтер-офицер и рядовой Андрей Красовский, ранил последнего саблей. Тот сказал: "Ваше сиятельство, вы ошиблись, я за императора Константина". Наконец лавина восставших солдат "рухнулась со двора". Наперерез им спешили полковой командир П.А. Фредерикс и бригадный генерал В.Н. Шеншин. Раздались крики солдат: "Поди прочь, убьем!" Д.А. Щепин-Ростовский ударами сабли ранил Фредерикса и Шеншина. Вырвавшись на Фонтанку, московцы двинулись по Гороховой улице на Сенатскую пл. Впереди развевались боевые знамена. Барабанщики били тревогу. На улице к полку присоединился А.И. Якубович, который размахивал надетой на саблю шапкой и кричал: "Ура Константину Павловичу!" "Вышедши на Сенатскую пл., мы ее нашли совершенно пустою...- писал М. Бестужев.- Мы со Щепиным поспешили рассчитать солдат и построить их в каре". На соединение с московцами уже спешили солдаты лейб-гвардии гренадерского полка. Казармы этого полка находились на набережной Невки и по берегу реки Карповки, напротив Ботанического сада. Место для них было отведено еще в XVIII в. Во второй половине XVIII в. на территории полковой слободы были деревянные дома. В 1790-х г. началась постройка новых, каменных зданий под наблюдением Ф.И. Волкова. В 1803г. руководство строительными работами перешло к архитектору Л.И. Руска. Постройка Петровских казарм - так назывались раньше казармы гренадерского полка - окончились в 1805г. Двухэтажные солдатские корпуса, представляя собой в плане сильно растянутую букву "П", имели вдоль фасадов, выходящих на двор, открытые галереи. Они, уже давно застекленные, видны и теперь. Хорошо сохранился и офицерский корпус, длинный фасад которого вытянут вдоль Набережной Невки. Он прямоугольный в плане, с внутренним двором и декорирован по фасаду портиками из дорических колонн на цокольном этаже. В 1934-1939 гг. здание реконструировано, и над ним надстроен четвертый этаж. Гренадерский полк был сформирован под руководством будущего фельдмаршала П.А. Румянцева. За участие в Семилетней войне 1756-1763 гг. и за взятие Берлина полк получил серебряные трубы. Он прославился также в битве при Калуге во время русско-турецкой войны 1769-1774 гг. и тогда был переименован в лейб-гренадерский. В 1805-1807 гг. гренадеры сражались с Наполеоновской Францией, в 1808-1809 гг. - со Швецией. В Отечественную войну полк входил в армию М.Б. Барклая де Толли и отличился под Смоленском и на Бородинском поле, гнал врага через реку Березину, участвовал в битвах при Люцене, Бауцене, Дрездене и Лейпциге, а в марте 1814г. вошел в Париж. Причисленные к гвардии за участие в Отечественной войне, гренадеры, как и московцы, получили Георгиевское знамя. Память о прошлом полка, о славных походах жила среди солдат и передавалась из поколения в поколение. Ко дню восстания 14 декабря два батальона гренадеров стояли в Петербурге, а третий был расквартирован по деревням Софийского и Ораниенбаумского уездов. В день 14 декабря две роты лейб-гренадеров несли караул в Петропавловской крепости. Члены Северного общества давно обратили внимание на гренадерский полк. П.Г. Каховский держал постоянную связь с его офицерами А.Н. Сутгофом, Н.А. Пановым, А.Л. Кожевниковым, М.Н. Глебовым. А.Н. Сутгоф (1801-1872) начал службу в гренадерском полку в 16 лет, в 1817г., а к 1825г. в чине поручика командовал ротой. Он принимал активное участие в разработке плана восстания у Рылеева и Оболенского. За активное участие в восстании Сутгоф был приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой, срок которой сократили до 20 лет. После приговора он некоторое время находился в Свартгольмской крепости в Финляндии, работал на Нерчинских рудниках, а затем был заключен в Чите и Петровском заводе. На поселении он жил в Иркутской губернии. По ходатайству матери в 1848г. Сутгоф был определен рядовым на Кавказ, где прослужил до 1855г. Рота Сутгофа пришла на площадь вскоре после Московского полка. "Каков мой Сутгоф!" - воскликнул Каховский, увидев гренадеров. А.А. Бестужев свидетельствовал, что солдаты Сутгофа были готовы к выступлению еще перед присягой Константину. Много сделал для подготовки гренадеров к восстанию и полковник А.М. Булатов (1793-1826). Он долго служил в полку и в его составе участвовал в походах 1813-1814 гг., оставив по себе "хорошую славу". В 1825г. он был уже командиром армейского егерского полка, но по заданию Северного общества вел переговоры с Пановым и Сутгофом и беседовал с солдатами-ветеранами. Присяга в гренадерском полку началась в десятом часу утра. Солдат собрали во дворе офицерского корпуса, принесли знамена. В это время поручик А.Л. Кожевников вышел на верхнюю галерею офицерского флигеля и стал кричать: "Зачем забываете клятву, данную Константину Павловичу? Кому присягаете? Все обман!" Кожевникова арестовали, присягу довели до конца. А.Н. Сутгоф на следствии показывал: "У присяги был, но в душе не присягал на верность подданству царствующему государю императору". Он же рассказывал, что многие солдаты не поднимали рук и разговаривали во время присяги. По окончании церемонии гренадеры сели обедать. В это время явились посланные А. Бестужевым А.И. Одоевский и П.П. Коновницын с известием, что на Сенатскую площадь пришел Московский полк. А.Н. Сутгоф собрал свою роту, приказал солдатам надеть шинели и амуницию, зарядить ружья и взять боевые патроны. Рота вырвалась из ворот казарм со знаменем впереди и через Петропавловскую крепость, где свои же солдаты несли караул, по льду Невы подошла к Сенатской площади. Оставшиеся в казармах солдаты волновались. Командир полка Н.Н. Стюрлер распорядился охранять вход на территорию полка и стрелять по тем, кто попытается выйти из казарм. Это не помешало, однако, батальонному адъютанту Панову поднять и вывести остальных солдат. Всего на на площади находилось 1250 гренадеров. Н.А. Панова (1803-1850) принял в Северное общество за месяц до восстания П.Г. Каховский. На следствии Панов говорил, что свое "вольнодумство" он получил от чтения книг о революции. На вопрос о присяге ответил: "Мог ли я в душе своей присягать, когда я готовился к возмущению". Характерно, что после первого допроса Николай I писал коменданту Петропавловской крепости: "Присланного Панова, как самого упрямого, посадить тоже в Алексеевский равелин и содержать наистрожайше". П.Г. Каховский просил Николая I облегчить участь товарища: "Панов имеет невесту, он помолвлен, посудите о его положении". Панов был приговорен к смертной казни, замененной каторжными работами. Умер в Иркутске в 1850 году. Когда с Сенатской площади послышались ружейные выстрелы - конная гвардия атаковала Московский полк, - Панов обратился к построенной им колонне солдат со словами: "Слышите, ребята, там уже стреляют! Побежим на выручку наших, ура!" Ни полковому начальству, ни священнику не удалось остановить солдат. Полковой историк писал: "Все солдаты предались какому-то исступлению". Панов с обнаженной шпагой был впереди. Он повел гренадеров к Дворцовой набережной, предполагая, что Зимний дворец мог быть взят восставшими. Но, убедившись в том, что дворец охраняет лейб-гвардии саперный батальон, верный Николаю I, Панов вышел на Дворцовую площадь, чтобы идти к Сенату. Это были последние части, присоединившиеся к восставшим. За гренадерами всю дорогу бежал полковой командир Стюрлер. Даже на Сенатской площади он продолжал уговаривать их вернуться в казармы, но П.Г. Каховский выстрелом из пистолета смертельно его ранил. Несколько раньше гренадеров Панова почти в полном составе - 1100 человек - пришел на Сенатскую площадь гвардейский морской экипаж. Его казармы находились на Екатерингофском проспекте у Крюкова канала (ныне проспект Римского-Корсакова, д.22). Четырехэтажные здания казарм возведены в конце 10-х годов XIX в. на участке морского полкового двора. Участок был отведен Комиссией о Санкт-Петербургском строении в 1737г. для "казарм морских служителей". Гвардейский морской экипаж - одна из молодых гвардейских частей Петербурга. Он был создан в 1810г. и насчитывал сначала четыре роты - 437 человек. Экипаж принимал участие в Отечественной войне 1812-1814 гг. Моряки-гвардейцы устраивали переправы, исправляли и прокладывали дороги, взрывали и строили мосты. В марте 1814г. гвардейский морской экипаж возвратился в столицу. Документы свидетельствуют, что волнение солдат Семеновского полка не оставило равнодушными и гвардейских моряков. Особенно активно вел подготовку к восстанию в гвардейском экипаже лейтенант А.П. Арбузов ( ? - 1843). Еще до вступления в Северное общество он был убежденным республиканцем. Его любили и уважали матросы. На совещании у Рылеева он обещал поднять не менее 300-400 человек. 12 декабря он вызвал к себе фельдфебеля Боброва и убеждал его отказаться от второй присяги, иронически спрашивая: "Куда же денем другого царя?" Арбузов, ведя агитацию, ссылался также на "завещание покойного государя, по коему нижним чинам назначено только 12 лет службы". Четыре раза беседовал он с фельдфебелем и просил его все передать матросам. Фельдфебель Бобров выполнил его поручение. В гвардейском экипаже также вели агитацию и другие офицеры, в том числе братья А.П. и П.П. Беляевы, Б.А. и М.А. Бодиско. Штаб-квартира Рылеева держала непрерывную связь с моряками. К ним посылали А.И. Якубовича и П.Г. Каховского. В казармы пытались проникнуть Рылеев и Пущин. Прапорщик Генерального штаба С.М. Палицын, поручик Финляндского полка Н.Р. Цебриков и мичман П.А. Бестужев постоянно сообщали о ходе дел в экипаже. Непосредственным организатором выступления моряков был Н.А. Бестужев. А.П. Арбузов свидетельствовал, что, когда Бестужев утром 14 декабря прибыл в экипаж, офицеры - члены общества единогласно заявили о готовности подчиняться ему, хотя он служил тогда не в гвардейском экипаже, а заведовал Морским музеем. "С вами мы готовы идти",- ответили они на слова Бестужева о необходимости поддержать войска на площади. Н.А. Бестужев попытался сначала осуществить намеченный накануне план и соединиться с Измайловским полком. Но посланный к измайловцам мичман В.М. Тыртов не смог проникнуть в казармы и узнать о положении в полку. Гвардейский морской экипаж решил действовать самостоятельно. Присягу в экипаже проводил бригадный генерал, бывший член Союза благоденствия С.П. Шипов. Он не приказывал, но пытался уговорить моряков присягать. Почти все офицеры и рядовые отказались. А.П. Беляев вспоминал, что "все были в каком-то безумном восторге" и Шипова никто не слушал. Бригадный командир приказал арестовать группу молодых офицеров. В это время приехал П.А. Бестужев с вестью, что Московский полк на площади у Сената. Тогда Н.А. Бестужев приказал офицерам Беляевым освободить арестованных. С площади слышались выстрелы. П.А. Бестужев крикнул: "Ребята, что вы стоите? Слышите стрельбу? Это ваших бьют". Н.А. Бестужев скомандовал: "За мной, на площадь! Выручать своих!" Со знаменем впереди восставший гвардейский морской экипаж двинулся на Сенатскую площадь.
|
|
|||||||
