| |||||||||
|
Пользовательского поиска
Восстание 14 декабряПлощадь Декабристов (бывшая Сенатская), одна из самых красивых в Петербурге, расположена в центре города на левом берегу Невы. С трех сторон она окружена прекрасными памятниками архитектуры. С востока ее ограничивает Адмиралтейство - прославленное творение А.Д. Захарова, возведенное в первой четверти XIX в. Адмиралтейская верфь и крепость были заложены в 1704 г. по собственноручному чертежу Петра I. Более ста лет здесь строились корабли, а в зданиях находились центральные органы управления флотом. Здание первого петровского Адмиралтейства было мазанковым. В 1720-х г. мазанковые постройки заменили каменными, а в 1734-1738-м арх. И.К. Коробов возвел новую каменную башню с куполом и шпицем на месте старой. Он же перестроил центральный корпус, напоминавший в плане букву "П"; между боковыми крыльями корпуса располагалась судостроительная верфь. Башня с позолоченным шпилем, расположенная над главным въездом, была одним из самых красивых сооружений Петербурга в XVIII веке. По мере развития города, когда близ Адмиралтейства появился Зимний дворец и особняки знати, стало очевидным несоответствие между скромным обликом старого здания и новыми пышными дворцами. В 1806 г. была начата перестройка Адмиралтейства по проекту А.Д. Захарова. При перестройке архитектор сохранил прежнюю планировку, частично стены и башню - как композиционный центр всего сооружения. Перестроенному зданию были придуманы новые архитектурные формы. Захаровское Адмиралтейство - одно из самых грандиозных и монументальных классических построек нашего города, символ морской славы России. Западную границу нынешней площади Декабристов составляют связанные аркой здания Сената и Синода. Они возведены по проекту К.И. Росси в 1829-1834 гг., уже после восстания декабристов. В 1825 г. на месте россиевского здания Сената стоял дворец вице-канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, построенный в середине XVIII в. В 1762 г. дом Бестужева-Рюмина перешел в казну и был приспособлен для Сената, переведенного сюда с Васильевского острова. В 1780-1790-х гг. этот барочный особняк получил архитектурную обработку, типичную для классицизма. Кто был автором проекта перестройки Сената, осталось неизвестным, но предпологают, что в его разработке принимал участие И.Е. Старов. Классический облик старого Сената хорошо известен по многочисленным изображениям. Вопрос о новой перестройке Сената возник вскоре после сооружения нового здания Адмиралтейства. Закладка его состоялась 24 августа 1829 г. Годом позже рядом начали строить новое здание для Синода на месте купленного в казну безликого по архитектуре дома купчихи Кусовниковой, стоявшего здесь в момент восстания декабристов. Постройка двух зданий по проекту Росси решила большую градостроительную задачу: они оформили западную границу площади. Здания объединены аркой, переброшенной через Галерную ул. Фасады их оформлены коринфской колоннадой на высоком цокольном этаже. Арка и здания украшены скульптурой и барельефоми, выполненными В.И. Демут-Малиновским, С.С. Пименовым, П.П. Соколовым. В центре площади Декабристов - прославленный монумент Петрк I скульптура Э. Фальконе, открытый в 1782 году. В 1825 г. площадь имела совсем иной вид. Правда, уже к 1823 г. было закончено сооружение западного крыла Адмиралтейства. С трех сторон оно было окружено большими площадями - Сенатской, Адмиралтейской и Дворцовой. Вдоль здания, с южной его стороны, в 1806 г. был создан бульвар - любимое место прогулок петербуржцев. Первоначально бульвар располагался далеко от здания, а в 1817 г. его перепланировали, и деревья подступили ближе к стенам. Бульвар изчез в начале 1870-х г., когда решено было устроить на Адмиралтейской и Сенатской площадях сад. Одна из аллей сада слилась с бульваром. Сад был открыт в 1874 г. и назван Александровским. Тогда же было решено соорудить набережную перед Адмиралтейством на месте верфи и застроить его доходными домами. В 1880-х г. набережная приобрела тот вид, который сохранился и поныне. У спуска к Неве, украшенного сейчас вазами, в 1825 г. находилась пристань: здесь сгружали доставленные водой материалы для строительства Исаакиевского собора - карельский мрамор, финский гранит, дерево. От пристани вдоль западного фасада Адмиралтейства до строящегося Исаакиевского собора шла ограда, вдоль которой складывали разные строительные материалы. Поэтому площадь была несколько меньше, чем в настоящее время. С южной стороны площади находилась строительная площадка Исаакиевского собора. За высокими заборами располагались мастерские, дома, складские и подсобные помещения. Восточнее строительной площадки стоял, как и теперь, дом А.И. Лобанова-Ростовского с колоннадами и высоким крыльцом со львами, построенный в 1819 г. арх. А.А. Монферраном. Западнее находилось здание манежа конной гвардии. На месте нынешнего Конногвардейского бульвара проходил Адмиралтейский канал. Ближе к каналу стоял упоминавшийся дом купчихи Кусовниковой, а на набережной Невы старое здание Сената. Постоянных мостов через Неву тогда еще не существовало. Сенатскую площадь и Васильевский остров соединял наплавной Исаакиевский мост. Он находился напротив памятнику Петру I. Площадь была вымощена булыжником. Утром 14 декабря восставшие войска стали собираться на площадь, надеясь заставить членов Сената принять и опубликовать манифест о государственном перевороте. Прибывшим первым в начале одиннадцатого часа Московский полк был построен Бестужевым и Щепиным-Ростовским в каре у памятника Петру I, напротив входа в Сенат. Это боевое военное построение в виде прямоугольника, все четыре стороны которого могли встретить врага огнем залпов и штыками, давало возможность медленно наступать и облегчало командование. Выстовив заградительную цепь, восставшие чувствовали себя хозяевами площади. Они стояли в большом порядке, хотя это нелегко. Московцы вышли в одних мундирах, а день был морозный, с сильным ветром. Настроение солдат было боевое. Николай I, узнав о восстании, стал собирать верные ему войска. По его приказу генерал-губернатор Милорадович направился в ближайшие к дворцу конногвардейские казармы, чтобы вывести полк на помощь царю. Однако конногвардейцы, как и весь гарнизон в период междуцарствия, введенные в сомнение второй присягой, не спешили с выходом, и Милорадович направился на площадь без них. Он надеялся уговорить солдат разойтись. Боевой, заслуженный генерал, он пользовался уважением в гвардии, и его вмешательство могло быть роковым для восстания. "Солдаты! Солдаты! Кто из вас был со мной под Кульмом, Люценом, Бауценом?" - начал он свою речь. Солдаты молчали. Не ответили на обращение и офицеры. Тогда, вынув из ножен шпагу, подаренную ему Константином, Милорадович заверил восставших, что отречение цесаревича было добровольным и он сам присягнул Николаю. А.А. Бестужев призновался впоследствии, что боялся, как бы Милорадович не уговорил солдат. Оболенский потребовал, чтобы генерал-губернатор удалился и, пытаясь повернуть штыком лошадь Милорадовича, ранил его самого. В этот момент прозвучал выстел П.Г. Каховского. Адъютант едва успел подхватить падающего, генерал-губернатора. Опасность, грозившая восстанию, была устранена. Милорадовича перенесли в конногвардейские казармы, где в ночь на 15 декабря он скончался. Вслед за Милорадовичем на площадь прибыл командующий гвардейским корпусом генерал А.А. Воинов, но и ему не удалось уговорить восставших разойтись. Находившийся на Дворцовой площади Николай I приказал флигель-адъютанту С.Ф. Апраксину вывести с Миллионой улицы первый батальон преображенцев, солдатам Финляндского полка, прибывшим на смену караула в Зимний дворец, охранять его главный вход, адъютанту В.А. Перовскому торопить выход конной гвардии. Наконец прибыли преображенцы, и вместе с ними Николай I двинулся к площади. У Адмиралтейского канала к нему подошел А.И. Якубович, посланный в разведку К.Ф. Рылеевым. На вопрос, чего он желает, "он мне дерзко сказал: Я был с ними, но услышав, что они за Константина, бросил и явился к вам",- писал Николай I в "Записках". Император поручил Якубовичу предложить восставшим сложить оружие, обещая полное прощение. Якубович, развернув белый платок, вернулся в каре, где его встретили возгласами "Ура!". Он крикнул декабристам: "Держитесь, вас крепко боятся!" - и, получив новое поручение, вернулся к Николаю, сообщив о том, что восставшие "отказываются признавать императором кого-либо, кроме великого князя Константина". Николай I был растерян и напуган. Он не знал, на какие полки может рассчитывать и сколько сил соберут восставшие. Позже он признавался, что опасался в случае кровопролития под окнами Зимнего дворца за свою участь, которая "была бы более, чем сомнительна", а брату Михаилу говорил: "Самое удивительное в этой истории то, что нас с тобой тогда не пристрелили". Прибывшим в Зимний дворец для торжественного богослужения митрополитам Серафиму и Евгению было приказано явиться на Сенатскую площадь и уговорить восставших разойтись. Петербургский митрополит Серофим и киевский Евгений, один в зеленом, другой в пунцовом бархатных одеяниях, сверкающих бриллиантами и золотом, в высоких митрах, с крестами в руках, приблизились к мятежникам. Серафим убеждал в законности присяги Никалаю, но в ответ услышал: "Какой ты митрополит, когда на двух неделях двум императорам присягнул. Ты изменник, ты дезертир..." Пока шли переговоры с митрополитами, на площадь прибыла рота гренадеров Сутгофа, которую встретили с ликованием. Лейб-гренадеры пристроились к каре Московского полка. Почти одновременно пришел гвардейский морской экипаж и построился в "большом порядке", в "колонне к атаке" отступя от Московского полка, напротив дома Кусовниковой. Последними прибыли роты Н.А. Панова и пристроились к солдатам Сутгофа у самого памятника Петру I, впереди Московского полка. На площади собралось до трех тысяч восставших. Вокруг них начали сосредоточиваться правительственные войска. "Первые, кого мы увидели, были конногвардейцы, которые, справа по три, тихо приближались, держась близко к Адмиралтейскому бульвару, и, повернув направо, выстроились тылом к Адмиралтейству и правым флангом к Неве,- писал М. Бестужев.- Потом показались преображенцы, продвигавшиеся от Дворцовой площади... Первый батальон преображенцев, прошед позади конногвардейцев, замкнул выезд с Исаакиевского моста, конно-пионеры, прошедши тем же путем, замкнули выход к Английской набережной..." Семеновский полк выстроился на площади "вдоль конногвардейского манежа, Измайловский был оставлен на улице, образовавшейся после постройки дома Лобанова-Ростовского. Прочие полки были размещены по главным улицам, идущим к площади Дворцовой, Исаакиевской и Петровской (Сенатской)". Лейб-гвардии егерский полк выстроился вдоль центрального фасада Адмиралтейства против Гороховой улицы. Кавалергарды встали слева от егерей, на углу Адмиралтейства и Сенатской площади, а лейб-гвардии Павловский полк закрыл проход по Галерной улице. Последними прибыли артиллеристы. Три орудия поместили у Адмиралтейства ближе к строившемуся собору, одно - у конногвардейского манежа; остальные стояли в резерве на Адмиралтейской площади. Еще до подвоза орудий конногвардейцы несколько раз пытались атаковать каре, но их атаки были отбиты ружейным огнем московцев. Впрочем, некоторые современники свидетельсвовали, что конная гвардия действовала неэнергично и атаки ее носили скорее характер демонстрации. Положение восставших было тяжелым: Сенат, от имени которого они надеялись объявить манифест о перевороте, оказался пустым. Сенаторы, присягнув, разъехались по домам еще до прихода восставших частей. Диктатор Трубецкой не явился на площадь. Время было упущено, инициатива потеряна. Храбрый офицер, участник многих сражений Отечественной войны, С.П. Трубецкой бросил ждавшие его войска на произвол судьбы. Мужество изменило ему, и он фактически предал товарищей, которые доверили ему руководство восстанием. Декабристы на площади были окружены открыто сочувствовавшим им народом. "Народ вплотную запрудил площадь и волновался, как бурное море",- писал Розен. Это были мастеровые, дворовые, мелкие чиновники, купцы, приказчики, студенты, кадеты, военные. Люди просили оружия, раздавались крики: "Мы вам весь Петербург в полчаса вверх дном перевернем!", "Мы с вами!". Но декабристы боялись вооруженного народа и не хотели его поддержки. Они надеялись, что с наступлением темноты на их сторону перейдет большее число войск. Боялся восстания народа и Николай I. В "Записках" его мы читаем: "Рабочие Исаакиевского собора из-за забора начали кидать в нас поленьями. Надо было решиться положить сему скорый конец, иначе бунт мог сообщиться черни...". Николай решил расправиться с восставшими до наступления темноты, так как он справедливо опасался не только выступления народа, но и присоединения к мятежникам солдат правительственной стороны. Основания для этого были. Декабрист А.П. Беляев писал: "Во время нашего стояния на площади из некоторых полков приходили посланные солдаты и просили нас держаться до вечера, когда все обещали присоединиться к нам. Это были посланные от рядовых, которые без офицеров не решались возмутиться против начальников днем, хотя присяга их тяготила". В четвертом часу дня начало темнеть. К восставшим был послан начальник гвардейской артиллерии генерал И.О. Сухозанет объявить, что, если они не сложат оружия, начнется обстрел. "...Мы были окружены со всех сторон,- писал А.А. Бестужев.- Бездействие поразило оцепенением умы, дух упал, ибо тот, кто на этом поприще раз уже остановился, уже побежден вполовину. Сверх того, пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на открытом месте. Атаки на нас и стрельба наша прекратились; ура солдат становилось реже и слабее. День смеркался. Вдруг мы увидели, что полки, стоявшие против нас, расступились на две стороны, и батарея артиллерии стала между ними с разверстыми зеваками, тускло освещаемая серым мерцанием сумерек". Картечь прогремела в тот момент, когда И. Пущин обратился к А. Бестужеву со словами: "Надобно еще подождать темноты... тогда, может быть, перейдут кой-какие полки на нашу сторону". Был пятый час дня. "Первая пушка грянула,- вспоминал Н.А. Бестужев,- картечь рассыпалась, одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фрунта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившемся между колонн сенатского дома и на крышах соседних домов. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которые толпами собирались около нашего места... С пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула... Я должен был следовать общему движению и с каким-то мертвым чувством на душе пробирался между убитыми... За нами двинулся эскадрон конной гвардии, и, когда при входе в узкую Галерную улицу бегущие столпились, я достиг лейб-гренадеров и сошелся с братом Александром. Здесь мы остановили несколько человек, чтобы в случае натиска сделать отпор и защитить отступление, но император предпочел стрельбу по длинной улице. Картечь догоняла лучше, нежели лошади, и составленный нами взвод рассеялся. Мертвые тела солдат и народа валялись на каждом шагу: солдаты забегали в дома, стучали в ворота, старались спрятаться между выступами цоколей, но картечь прыгала от стен в стены и не щадила ни одного закоулка". М.А. Бестужев тоже попытался организовать оборону. Он построил своих солдат на льду Невы, чтобы занять Петропавловскую крепость и оттуда вести переговоры с Николаем. Но лед на Неве разбивали ядрами и топили солдат. Выбравшихся на берег преследовал и арестовывал эскадрон конногвардейцев. На площади некоторое время оставались Сутгоф, Панов, Щепин-Ростовский. Солдаты уговорили Сутгофа скрытся. Какой-то неизвестный отдал Панову свою "партикулярную шинель". По официальным, недобросовестно заниженным данным, в этот день было убито около 80 и ранено около 60 человек. После "очищения" площади картечью началась настоящая облава на участников восстания. Будущий шеф жандармов А.Х. Бенкендорф с эскадронами конной гвардии выискивал спрятанных и разбежавшихся. На Васильевском острове с конно-пионерным эскадроном действовал генерал А.Ф. Орлов. Декабрит А.П. Беляев писал: "Петербург представлял город после штурма. Всю ночь были разложены костры. Войска были размещены по всем частям, конные патрули целыми отрядами разъезжали по улицам, конечно пустынным, потому что никто не выходил из дому". Один из анонимных очевидцев свидетельствовал: "В семь часов вечера я отправился домой, и вот необычайное в Петербурге зрелище: у всех выходов дворца стоят пикеты, у всякого пикета ходят два часовых, ружья в пирамидах, солдаты, греющиеся вокруг горящих костров, ночь, огни, дым, говор проходящих, оклики часовых, пушки, обращенные жерлами во все выходящие от дворца улицы, кордонные цепи, патрули, ряды копий казацких, отражение огней в обнаженных мечах кавалергардов и треск горящих дров - все это было наяву в столице". Николай I не был уверен в победе. В арсенале спешно готовили снаряды, начиненные картечью. Правительство ожидало новой вспышки восстания, но ее не произошло. Уже к вечеру 14 декабря первых арестованных офицеров стали отправлять на допрос в Зимний дворец.
|
|
|||||||
