| |||||||||
|
Пользовательского поиска
Декабристские сходкиЕсть в Петербурге несколько старинных домов, которые неотделимы от истории декабризма на всем протяжении существования тайных обществ, начиная от дружеских кружков, предшествовавших их созданию и кончая собраниями, где разрабатывались планы подготовки восстания 14 декабря. Декабристы встречались в них постоянно. Эти дома были центрами передовой литературной и общественной жизни столицы. Первым среди них следует назвать трехэтажный особняк на набережной Фонтанки (д.20). Он принадлежал министру народного просвещения князю А.Н. Голицыну. Здание построено в 1787-1790 гг. с характерной для этого периода классической колоннадой; автор проекта неизвестен. Угловые части дома скруглены и являются, возможно, результатом позднейшей переделки фасада. Южная часть здания с воротами во двор также пристроена позднее. Первым владельцем дома был обер-прокурор Сената П.В. Неклюдов. В 1792г. особняк перешел в собственность Е.И. Вадковской, которая в 1811г. продала его казне. Первоначально предполагалось поместить здесь депортамент уделов, однако в 1812 дом был передан близкому другу Александра I - вновь назначенному министру просвещения и духовных дел князю А.Н. Голицыну. Во второй половине 1810-х годов Голицын предоставил третий этаж своему приятелю А.И. Тургеневу, служившему в министерстве Голицына директором депортамента духовных дел иностранных вероисповеданий. С тех пор этот дом известен в истории города как "дом Тургеневых". Семья Тургеневых внесла большой вклад в русскую культуру конца XVIII - первой половины XIX в. Глава семьи И.П. Тургенев был директором Московского университета, известным деятелем просвещения, масоном и другом Н.И. Новикова. Старший его сын - Сергей Иванович, известный юрист и дипломат,- был близок со многими декабристами. А.И. Тургенев (1785-1846), влиятельный петербургский сановник, широко известный в литературных и научных кругах, друг семьи Пушкиных и Жуковского, принадлежал к интереснейшим людям своего времени. Он воспитывался в Московском благородном пансионе, затем служил в министерстве юстиций, принимал участие в комиссии составления законов, сопровождал Александра I в заграничных поездках. В 1810г. поступил в министерство Голицына и одновременно служил помощником статс-секретаря в Государственном совете. В 1824г., после реорганизации министерства духовных дел и народного просвещения, осался только членом комиссии составления законов. В 1816г. к А.И. Тургеневу приехал из Пруссии его брат Н.И. Тургенев, и с тех пор их квартира стала постоянным местом сборов передовой молодежи столицы. Великий русский писатель И.С. Тургенев, оценивая обоих братьев Тургеневых, которые приходились ему дальними родственниками, писал: "Можно без преувеличения сказать, что они сами принадлежали к числу лучших людей и тесно соприкасались с другими лучшими людьми того времени". А.И. Тургенев заслуживает благодарной памяти как друг молодого Пушкина. Хорошо известно его участие в судьбе поэта. Именно он по просьбе Василия Львовича помог определить мальчика в Лицей. Несмотря на то, что Тургенев был на 15 лет старше поэта, их связывала искренняя дружба в "Арзамасе". Как и большинство передовых русских деятелей своего времени, он терпеть не мог Аракчеева и не упускал случая уязвить его. Для характеристики старшего Тургенева интересен следующий эпизод, сообщенный К.Ф. Рылеевым. В 1820г. в журнале "Невский зритель" была напечатана известная ода К.Ф. Рылеева "К временщику". Под видом перевода стихов античного автора Рылеев бичевал в ней Аракчеева, и это сразу поняли все. В столице восхищались смелостью поэта, но ждали грозы. И.Н. Лобойко, член Вольного общества любителей российской словесности, в своих воспоминаниях так передал рассказ Рылеева: "Аракчеев, оскорбленный в своем грозном величии неслыханною дерзостию, отнесся к министру народного просвещения князю Голицыну, требуя предать цензора, пропустившего эту сатиру, суду. Но А.И. Тургенев, тайно радуясь этому поражению и желая защитить цензора, придумал от имени министерства дать такой ответ: "Так как, ваше сиятельство, по случаю пропуска цензурою Проперция сатиры, переведенной стихами, требуете, чтобы я отдал под суд цензора и цензурный комитет за оскорбительные для вас выражения, то, прежде чем я назначу следствие, мне необходимо нужно знать, какие именно выражения принимаете вы на свой счет". Тургенев очень верно расчитал, что граф Аракчеев после этого замолчать должен, ибо если бы он поставил министру на вид эти выражения, они не только бы раздались в столице, но и во всей России, ненавидевшей графа Аракчеева". Человек прогрессивных взглядов, А.И. Тургенев в движении декабристов, однако, никакого участия не принимал. Н.И. Тургенев (1789-1871), известный декабрист и ученый-экономист, был, по выраженению И.С. Тургенева, его памяти некролог, "один из самых замечательных и... благороднейших русских людей". Как и брат, он учился в Московском университетском пансионе, затем в университетах в Москве и Геттингене, где изучал историю, политэкономию и юридические науки. С 1813-го по 1816 г. он был сотрудником крупнейшего государственного деятеля Пруссии экономиста-реформатора Г.-Ф. Штейна. В 1816г. Тургенев вернулся в Россию, а в 1818 уже выпустил свою знаменитую книгу "Опыт теории налогов". В этом сочитании, доставившем автору немедленно почетную известность, он, по словам И.С. Тургенева, пользовался "всякой представлявшейся ему возможностью для нападения, с государственной и финансовой точки зрения, на крепостное право или бесправие, на этого врага, с которым он боролся целую жизнь,- боролся дольше всех и, быть может, раньше всех своих современников". В Петербурге Н.И. Тургенев быстро сблизился с передовыми литераторами и вскоре был принят в "Арзамас". Его квартира, наряду с домами Д.И. Блудова и С.С. Уворова, часто была местом заседаний общества. Помимо того, у Тургенева собирались молодые люди, осуждавшие деспотизм, самодержавие и крепостничество. Частым гостем здесь был А.С. Пушкин, в творчестве которого Н.И. Тургенев всячески поощрял гражданские мотивы. Недаром именно на квартире Тургеневых под воздействием разговора о деспотизме Пушкин начал писать знаменитую оду "Вольность". Тургенев упомянут поэтом в десятой главе "Евгения Онегина". Однажды Пушкин, гуляя в Летнем саду, случайно зашел к Николаю Тургеневу. Он увидел группу лиц, обычно здесь не бывавших. Все они сидели за большим столом. Среди них были лицейский профессор А.И. Куницын и товарищ Пушкина по Лицею Маслов, который читал в слух какую-то статью по статистике. Спиной к вошедшему сидел Пущин. Это показалось Пушкину странным, ибо Пущин никогда не говорил раньше, что знаком с Н.И. Тургеневым. Поэт, решив, что застал заседание тайного общества, тихо подошел к Пущину сзади, прикоснулся к его плечу и шепнул на ухо: "Ты что здесь делаешь? Наконец, поймал тебя на самом деле". "Сказав это,- пишет Пущин далее,- он прошел и сел в глубине комнаты. Кончилось чтение, и все встали". Пущин подошел к Пушкину. "Как же ты мне никогда не говорил, что знаком с Николаем Ивановичем,- спросил друга Пушкин.- Верно, это ваше общество в сборе? Я совершенно нечаянно зашел сюда... Пожалуйста, не скрытничай: право, любезный друг, это ни на что не похоже!" Пущин ответил, что никакого собрания общества тут нет, а присутствуют лишь те, кто желает участвовать в издании политического журнала. В 1819г. Н.И. Тургенев вступил в Союз бдагоденствия и вскоре стал одним из его руководителей. Принимая участие в заседаниях Коренной думы, он был решительным сторонником республиканской формы правления. В 1821г. его избрали делегатом на московском съезде Союза благоденствия, вынесший известное решение о роспуске Союза. По возвращении из Москвы Тургенев "объявил наличным членам об уничтожении общества". В то же время он немедленно собрал у себя на квартире некоторых членов уничтоженного Союза, решив учредить новое тайное общество, как показывал на следствии С. Семенов "Для чего из прежних членов,- сообщял Семенов,- приглашены были Оболенский, Нарышкин и я, да вновь принятый полковник Митьков, Яков Толстой и Миклашевский. Все сие происходило перед выступлением гвардии в поход". Так, по свидетельству Семенова, возникло на квартире Тургенева сразу же после московского съезда в марте-апреле 1821г. Северное общество. Идейными руководителями нового общества с этого времени и до 1823г. были Н. Муравьев и Н. Тургенев. По словам Якушкина, Тургенев присутствовал "на многих совещаниях", где разбирались проекты устава, обсуждалась конституция Н.М. Муравьева, избирались директора общества, а так же решался вопрос о государственной власти в России после свержения самодержавия. Именно на квартире Тургенева собирались декабристы во время приезда в Петербург Пестеля весной 1824г., когда решался вопрос о согласовании действий Северного и Южного обществ. В показаниях Оболенский сообщает: "Во время бывшего по предмету соединения Южного и Северным обществом совещания у Н.И. Тургенева, на коем равномерно предложенны были как Конституция, так и план действий Южного общества, все члены нашего общества, бывшие на сем совещании, а именно: кроме членов Думы - Митьков, Рылеев и Нарышкин, вместе с Тургеневым были согласны единодушно о истребовании письменной Конституции и плана действий и о состовлении особенного комитета для суждения об оных". Вскоре после этого совещания в том же 1824г. Н.И. Тургенев уехал за границу лечиться и в дальнейших действиях Северного общества участия не принимал. Это не спасло его от жестокого приговора после событий 14 декабря. Вместе с самыми активными декабристами он был приговорен по первому разряду к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Хотя царское правительство потребовало у Англии выдачи "государственного преступника", требование это удовлетворено не было. Лишь спустя 30 лет, уже после смерти Николая I, изгнанник мог вновь посетить родину. Умер Н.И. Тургенев в Париже, оставив интереснейшее сочинение "Россия и русские". Сравнительно недалеко от дома, где жили Тургеневы, на противоположном берегу Фонтанки, у Аничкова моста, стоит дом, в котором жили декабристы Муравьевы (наб. Фонтанки, д.25). В начале XIX в., когда он перешел в собственность семьи Муравьевых, дом был трехэтажным и сравнительно небольшим. Архитектурный облик этой типичной для конца XVIII в. постройки был чрезвычайно прост: фасад украшал лишь скромный фронтон. Первоначально дом принадлежал петербургскому купцу А. Кружевникову. Екатерина Федоровна Муравьева, мать братьев-декабристов Никиты и Александра, приобрела его в октябре 1814г., переехав в Петербург из Москвы после смерти мужа. Первые три этажа и в наши дни сохраняют свой прежний облик, верхние два надстроены. Внутренняя отделка дома значительно изменена. Семья Муравьевых принадлежала к лучшим представителям дворянской интеллигенции конца XVIII - первой четверти XIX в. Отец будущих декабристов М.Н. Муравьев, известный писатель, издатель и общественный деятель, был товарищем министра просвещения и попечителем Московского университета. Даже желчный мемуарист Ф.Ф. Вигель пишет о нем: "...муж ученый, кроткий и добросердечный, умный и приятный писатель... Он везде и во всем видел добро и столь же страстно любил его, как и искренне в него веровал". Е.Ф. Муравьева была женщиной умной и образованной. Она воспитала сыновей патриотами, нетерпимыми к деспотизму и крепостничеству. Старший, Н. Муравьев, летом 1812г. 14-летним подростком бежал из дома в армию. В 15 лет он уже прапорщик, участник заграничных походов 1813-1814 гг. и многих боев. С августа 1814г. и до ареста Н. Муравьев служил в гвардейском Генеральном штабе. Всю свою сознательную жизнь Н.М. Муравьев отдал движению декабристов. Член всех тайных обществ с момента их основания, один из директоров Северного общества, он составлял его программу, устав и разработал конституцию будущего преобразованного государства. Н.М. Муравьев был одним из образованнейших людей своего времени. История, политическая экономия, публицистика, право, социология - вот далеко не полный перечень областей, в которых он работал. М.С. Лунин писал, что Н. Муравьев "один стоил целой академии". А.С. Пушкин называл его человеком "умным и пылким" и с уважением относился к его трудам по истории России. "Любовь к науке, приятный характер, восторженный патриотизм" - такие характерные черты своего старшего брата отмечал А.М. Муравьев. М.А. Фонвизин, вспоминая товарищей по Северному обществу, писал, что Н.М. Муравьев - "один из самых достойных, умных и образованных членов с чистой пламенной душой". Н. Муравьев проявил силу духа и мужество во время следствия в крепости. Он давал осторожные и уклончивые показания и не запятнал себя предательством товарищей. Как и все руководители тайных обществ, он был осужден на вечную каторгу, замененную двадцатилетней, и вскоре по отбытии срока наказания в 1843г. умер в Сибири. В годы создания Союза спасения Н. Муравьев, молодой и энергичный, только что вернувшийся из заграничных походов, был увлечен идеей борьбы с деспотизмом. В доме Муравьевых часто собирались, по словам Ф.Ф. Вигеля, "высокоумные молодые вольнодумцы". Здесь постоянно бывали братья М.И. и С.И. Муравьевы-Апостолы, Якушкин, Лунин, Трубецкой, Н. Тургенев, Бригген, Митьков, А. Муравьев. Собрание членов тайного общеста в доме Муравьевых описаны и Якушкиным. "Фонвизин и Михайло Муравьев дали мне письмо к Никите Муравьеву и поручили переговорить с ним и другими о делах общества",- сообщял он о событиях, которые предшествовали созданию Союза благоденствия. "По приезде моем в Петербург Никита, который в это время... усердно занимался делами тайного общества, познакомил меня с Пестелем. При первом же знакомстве мы проспорили с ним два часа... На другой день моего приезда в Петербург Никита стал меня уговаривать, чтобы я присоединился опять к тайному обществу, доказывая мне, что теперь не существует более причины, меня от них удалявшей, что в уставе Союза благоденствия совершенно определен мерный ход общества... После таких доводов мне оставалось только согласиться на предложение Никиты... После этого я был приглашен на совещание. Князь Лопухин, впоследствии начальник уланской гвардии при гренадерском корпусе, Петр Колошин, князь Шаховский и многие другие собрались у Никиты". В начале 1820г. Якушкин снова посетил Петербург. "В два года моего отсутствия,- писал он,- число членов Союза благоденствия возрасло... По нескольку раз в неделю собирались члены тайного общества к Н. Муравьеву. В это время я познакомился со многими из них; самые из них значительные и ревностные по делу общества кроме Никиты и Н. Тургенева - Ф.Н. Глинка, два брата Шиповы... граф Толстой, известный наш медальер, И. Долгорукий и многие другие". После создания Северного общества Н. Муравьев написал новый проект конституции, который неоднократно обсуждался в его доме руководителями, а также был выслан в Тульчин Пестелю. Весной 1823г. Пестель направил в Петербург А.П. Барятинского с письмом к Н. Муравьеву, в котором спрашивал о готовности Северного общества к открытому выступлению, о численности его, а также упрекал северян в бездействии. На квартире Муравьева Барятинский и приехавший с юга М.И. Муравьев-Апостол обсуждали положение дел Н. Муравьев ознакомил Барятинского с проектом конституции и дал принципиальное согласие на совместные действия с южанами. При этом он обещал расширить пропаганду, "набирать членов, готовиться к действию". Когда в марте 1824г. Пестель сам приехал а Петербург, одно из важнейших совещаний опять состоялись в доме Муравьевых. Н. Муравьев занимал тогда третий этаж, где обосновался с семьей после женитьбы в 1823г. на Александре Григорьевне Чернышевой. "Через несколько дней Пестель пришел ко мне. У нас начались сперва прения о конституции",- сообщял Муравьев следственной комиссии. Росхождения во взглядах у руководителей обществ существовали и по поводу будущего государственного устройства России, и по вопросу слияния организаций. Вскоре Н.М. Муравьев собрал к себе "главнейших членов" для обсуждения предложений Пестеля. В присутствии Трубецкого, Оболенского, Н. Тургенева, Рылеева, М. Муравьева-Апостола и Семенова "Пестель жаловался на недеятельность Северного общества, на недостаток единства в действиях, на различие устройств на севере и юге и на недостаток положительных начал". Н. Муравьев считал, что для соединения с Южным обществом необходимо составить общую программу, и вопрос был отложен до 1826г. Одно из последних совещаний в доме Муравьевых состоялось летом 1825г., когда обсуждалось решение А.И. Якубовича убить Александра I. Александр Иванович Якубович (1792-1845) примкнул к декабристам в последние месяцы перед восстанием. В июле 1825г. он приехал в Петербург с Кавказа лечиться после ранения. У него уже тогда была репутация человека легендарной храбрости, проявленной в боях с горцами. До 1816г. он служил в Петербурге в лейб-гвардии уланском полку, но за участие в дуэли А.П. Завадовского с В.В. Шереметевым, в котором он и Грибоедов были секундантоми противников, поплатился переводом в Нижегородский драгунский полк на Кавказ. По своим политическим взглядам Якубович был далек от декабристов, но из-за своих служебных неприятностей ненавидел Александра I. "За долго до приезда в Петербург Якубовича,- рассказывал следственной комиссии Рылеев,- я уже слышал о нем. Тогда в публике много говориле о его подвигах против горцев и о его решительном характере. По приезде его сюда мы скоро сошлись, и я с первого свидания возымел намерение принять его в члены общества, почему при первом удобном случае и открылся ему". Якубовия предлагал взять на себя убийство Александра I. Этот "умысел на цареубийство", а также присутствие на площади 14 декабря дали следственной комиссии основания судить его по первому разряду, хотя он фактически не состоял членом Северного общества. Он был приговорен к пожизненной каторге. В доме Н.М. Муравьева было отклонено решение Якубовича убить царя, поскольку не был еще разработан конкретный план действий. После поражения восстания в этом доме был арестован брат Никиты - двадцатилетний корнет кавалергардского полка А.М. Муравьев. Он не играл значительной роли в движении, но известен своей преданностью брату и интересными воспоминаниями о нем. Из этого дома уехала в Сибирь жена Н.Муравьева Александра Григорьевна, одна из первых самоотверженных декабристок. После восстания 14 декабря, ссылки сыновей и отъезда невестки в Сибирь Е.Ф. Муравьева в 1827г. продала дом и переехала в Москву. Отсюда она постоянно помогала декабристам, пересылала деньги, обозы с продовольствием и необходимыми вещами, книги. Лунин писал, что помощь Муравьевой многих спасла от голода. Видным деятелем раннего декабризма был уже неоднократно упоминавшийся поэт Ф.Н. Глинка (1786-1880). Дом, где он жил и где много раз собирались декабристы, также сохранился до наших дней, но в значительно изменненом виде. Ф.Н. Глинка, представитель старшего поколения декабристов, принадлежал к умеренной группировке: он был сторонником ограниченной монархии и пытался сочетать либеральные идеи с религией. Произведенный в 1802г. в офицеры, он участвовал впоследствии в войнах с наполеоноской Францией 1805-1807 гг. Во время Отечественной войны Глинка служил адъютантом генерала М.А. Милорадовича. Благоволивший к храброму и умному офицеру, Милорадович после оканчания войны оставил его у себя на службе. Будучи военным генерал-губернатором Петербурга, он поручил Глинке заведование своей канцелярией и "употреблял" его "для производства исследований по предметам, заключающим в себе важность и тайну". В обязонности Глинки, в частности, входило наблюдение за "состоянием умов", поэтому он знал все распоряжения тайной полиции и читал донесения ее агентов. В то же время он был членом Союза благоденствия, основывал по его заданию легальные филиалы - вольные литературные и военные общества, редактировал журналы. В Петербурге Ф.Н. Глинка жил на Театральной пл., в доме Анненкова (теперь д.16 на Театральной пл.). В этом же доме в 1820-х г. жила воспетая Пушкиным знаменитая балерина А.И. Истомина. Последняя перестройка дома была произведена в 1950г. В квартире Глинки в январе 1820г. проходило уже упоминавшееся совещание Коренной думы Союза благоденствия, посвященное основным программным вопросам. Совещание должно было определить цели Союза и выработать линию руководства им. На совещании присутствовали П. Пестель, М. Лунин, Н. Муравьев, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, И. Якушкин, Н. Тургенев, Ф. Толстой, И. Долгорукий, И. Шипов, А. Бригген, П. Колошин, С. Семенов и сам Ф. Глинка. Инициатором совещания был П.И. Пестель, прибывший в Петербург в начале 1820г. Он прочел членам думы пространный доклад, где изложил "все выгоды и все невыгоды как монархического, так и республиканского правления с тем, чтобы потом каждый член объявил свои суждения и свои мнения",- говорится в следственных документах. Пестель доказал преимущества республики, и при обсуждении почти все собравшиеся проголосовали за республиканское правление как будущее государственное устройство России. Было решено, что основной силой переворота станет революционная армия. Квартира Глинки была удобной для проведения конспиративного совещания, так как внизу помещалась "контора адресов" Петербурга, куда постоянно входили и откуда выходили люди. Н. Муравьев свидетельствовал, что "на квартире полковника Глинке происходило несколько собраний членов Союза благоденствия". Сам Глинка на допросах говорил, что "многие из членов так называемого политического отделения, слушая курсы наук, по удобности квартиры его, съезжались к нему, когда трое, когда четверо, заводили разговоры и даже споры о различных системах и формах правления...". Очевидно, члены тайных обществ встречались здесь постоянно, так как П.Г. Каховский показывал на следствии, что "познакомился с Рылеевым у Глинки" в начале 1825г. Ф.Н. Глинка, как известно, был близко знаком с А.С. Пушкиным. Именно к нему на Театральную пл. отправился поэт за советом, когда был вызван для объяснений к генерал-губернатору в связи с распространением в городе его вольнолюбивых стихов. Совету и заступничеству Глинки, имевшему влияние на Милорадовича, как, впрочем, и других друзей, Пушкин был обязан смягчением участи и ссылкой на юг, а не в Сибирь, как того хотел Александр I. Ф. Глинка был представителем Петербурга на московском съезде Союза благоденствия в 1821г. но в делах Северного общества, особенно в последние годы, участвовал мало. После восстания он был сослан в Петрозаводск. Члены Союза благоденствия собирались также у офицера Преображенского полка И.П. Шипова. Как показали на следствии все участники, одно из совещаний произошло у Шипова на следующий день после собрания Коренной думы у Глинки. Шипов жил в Преображенских казармах на Кирочной ул., в холостяцкой квартире, обставленной со спартанской скромностью. Состав участников совещания был несколько иным, чем накануне,- не было Н. Тургенева и Ф. Глинки. Здесь выступал с докладом Н. Муравьев. Обсуждался вопрос "о средствах ввести в России народное правление", ибо принятое всеми накануне решение об установлении республики рождало вопрос о судьбе царя. На совещании разгорелись бурные прения сторонников и противников цареубийство. Пестель впервые выдвинул идею диктатуры временного революционного правительства, которое должно было предотвратить анархию, обеспечить порядок и ввести "новый образ правления". Старинный трехэтажный дом на наб. Мойки (ныне д.14), украшенный по фасаду овальными нишами, связан с именем декабриста И.И. Пущина. Возведен он в XVIII в. Участок дома, выходивший другой стороной на Большую Конюшенную ул., с середины XVIII в. принадлежал семье Пущиных. Первым его владельцем был адмирал Петр Пущин, сыгравший большую роль в истории русского флота в XVIII в. Его сын Иван также служил на флоте генерал-интендантом. Внук адмирала декабрист И.И. Пущин провел в этом доме свое детство и все годы службы в Петербурге после окончания Лицея. Здесь же он был арестован 15 декабря 1825г. Особняк Пущиных стоит рядом с домом, где находилась квартира А.С. Пушкина, в которой он скончался. Пушкин поселился здесь, когда Пущин уже был в Сибири и не мог знать о том, что друг стал его петербургским соседом. Когда Пущин примкнул к тайному обществу, у него на Мойке стали бывать Н. Муравьев, Нарышкин, Бригген, Оболенский, Митьков, Поджио и многие другие. В истории Северного общества особенно важным было совещание "старейших", "убежденных" членов на квартире Пущина в октябре 1823г. В этот год в обществе сформировалось новое, более демократическое, "рылеевское" течение. Собрание у Пущина было посвящено обсуждению "проекта правил общества", написанных Н. Муравьевым и И. Поджио. В качестве программного документа обсуждалась конституция Н. Муравьева, но принята она не была, так как большинство участников не являлось политическими сторонниками Н. Муравьева и Трубецкого и не разделяло их умеренных взглядов. Стало ясно, что в Северном обществе появилось сильное республиканское крыло. На этом же заседании северяне подтвердили, вопреки желанию Пестеля, свою организационную независимость и избрали трех директоров общества - Н.М. Муравьева, С.П. Трубецкого и Е.П. Оболенского. В следственном деле Митькова об этом собрании сообщяется следующее: "Тургенев пригласил меня на вечер к Пущину (в октябре 1823г.), присовокупив, что он меня познакомит с Н. Муравьевым. Когда я приехал к Пущину, он вышел меня встречать вместе с Тургеневым, последний остановил меня, предупреждая, что тут собрались несколько членов прежнего общества, дабы вновь соединиться... Тут были двое Муравьевых - Никита и Матвей, полковник Нарышкин, Ф. Бригген, Вольховский, Оболенский и Поджио..." Поджио дополнительно сообщял о присутствии М.А. Назимова. На этом же совещании членом общества был утвержден по предложению Пущина К.Ф. Рылеев. И.И. Пущин - человек редкой чистоты и благородства, цельности и стойкости убеждений, исключительной душевной теплоты. Он был предан движению с первого и до последнего дня. Пущин был на Сенатской пл. в день восстания и, по свидетельству очевидцев, спокойно и энергично руководил им. Солдаты слушались его, хотя он был в штатском платье. Утром 15 декабря в дом на Мойку приехал лицейский товарищ Пущина А.М. Горчаков с готовым заграничным паспортом, предлагая другу уехать на отходившем в тот день пароходе. Пущин отказался, считая постыдным избежать участи товарищей. В тот же день у него был П.А. Вяземский, которому Пущин передал на хранение заранее подготовленный портфель с рукописями Пущина, Дельвига и Рылеева. Портфель был ему возвращен Вяземским в полной сохранности, когда спустя более 30 лет декабрист вернулся из ссылки. Пущин был осужден по первому разряду на пожизненную каторгу. "Каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна",- писал Пушкин в августе 1826г. имея в виду, несомненно в первую очередь, своих лицейских друзей Пущина, Кюхельбекера. Дом Пущиных начал перестраивать еще брат Ивана Ивановича, тоже декабрист, М.И. Пущин, когда в 1842г. вернулся в Петербург после отбытия ссылки на Кавказе. В 1860-х г. М.И. Пущин продал дом другому владельцу. Собрание членов Северного общества осенью 1823г. проходили и в квартире полковника Финляндского полка М.Ф. Митькова. Сам Митьков показывал на следствии следующее: "Спустя несколько времени согласились по удобности, так как я жил на Васильевском острове, в 18-й линии, собраться ко мне, чтобы определить правила для всех членов. Правила написал Тургенев, и всеми оные были приняты". Собрание у Митькова было одним из первых, на котором присутствовал вновь принятый Рылеев. "Скоро по вступлении моем в общество,- свидетельствовал Рылеев,- я был позван Пущиным в собрание оного, бывшее у полковника Митькова. Тут кроме хозяина и Пущина нашел я Н. Муравьева, князя Оболенского, полковника Измайловского полка Нарышкина, Майора Поджио и действительного статского советника Н.И. Тургенева". Рылеев предлагал здесь написать агитационный "Катехизис свободного человека", обсуждались также вопросы о судьбе царской семьи после переворота и о создании тайного общества в Кронштадте. Подтверждалось и старое решение - приурочить время открытого выступления к смене императоров на престоле. Совещания у Пущина и Митькова и последовавшие за ними у Рылеева имели переломное значение в истории Северного общества - они свидетельствовали об укреплении наиболее революционной, рылеевской группы и о переходе инициативы в ее руки. В течение 1823г. увеличилось число членов Северного общества, активизировалась их деятельность, проходили частые совещания по выработке конкретной программы. К концу года в обществе явно определились два течения: более демократическое, стремившееся к решительным действиям, во главе с Рылеевым, и умеренное - его возглавляли Н. Муравьев и С. Трубецкой. Совещание 1823г. были вызваны также частыми приездами эмиссаров Пестеля, который настаивал на скорейшем объединении Северного и Южного обществ и на совместных действиях. В течение года Петербург посетили С. Волконский, В. Давыдов, А. Барятинский, И. Повало-Швейковский. А Матвей Муравьев-Апостол, вышедший в отставку, остался в Петербурге почти на целый год и активно участвовал в делах северян. В это время ведущее положение среди северян заняли К. Рылеев и Е. Оболенский, и центром жизни общества стали их квартиры. Е.П. Оболенский (1796-1865) принадлежал к старинному аристократическому роду, получил прекрасное образование. Начав службу в гвардейской артиллерии, он в 1817г. был переведен в лейб-гвардии Павловский полк. Очевидно, в связи с этим он вскоре поселился рядом с вновь выстроенными на Марсовом поле казармами полка, сняв квартиру в Аптекарском пер., в доме Сафонова (ныне Аптекарский пер., д.4; сохранился в измененном виде). Этот дом, где Оболенский жил до 1825г., не является значительным памятником архитектуры, и имя строителя его неизвестно. В начале 1824г. Оболенский был переведен в лейб-гвардии Финляндский полк и занял должность адъютанта командующего пехотой гвардейского корпуса генерала К.И. Бистрома. Молодой офицер постоянно интересовался философскими и политическими вопросами. К движению декабристов он примкнул еще в 1817г., был членом Союза спасения, затем Союза благоденствия и Северного общества. С 1823г. "поручик лейб-гвардии Финляндского полка князь Е.П. Оболенский стоял вместе с капитаном Генерального штаба Н.М. Муравьевым, полковником лейб-гвардии Преображенского полка князем С.П. Трубецким и известным поэтом К.Ф. Рылеевым во главе всего Северного общества",- говорится в донесении следственной комиссии. О роли Оболенского в подготовке и проведении восстания секретарь следственной комиссии А.Д. Боровков сообщал следующее: "Поручик князь Оболенский. Деловитый, основательный ум, твердый, решительный характер, неутомимая деятельность в достижении предположенной цели - вот свойства Оболенского. Он был в числе учредителей Северного общества и ревностным членом Думы. Оболенский был самым усердным сподвижником предприятия и главным, после Рылеева, виновником мятежа в Петербурге. За неприбытием Трубецкого на место восстания собравшиеся злоумышленники единогласно поставили его своим начальником. Так свершить государственный переворот досталось в удел поручику",- язвительно заканчивает Боровков. В 1823г. на квартире Оболенского состоялось совещание уполномоченного южан князя А.П. Барятинского с северной управой. Обсуждалось то же письмо Пестеля, что и в доме Н. Муравьева. В этом письме Пестель запрашивал о числе членов общества и о готовности к выступлению. Присутствовавший на совещании И.В. Поджио показывал на следствии, что некоторые из северян были недовольны позицией Н. Муравьева, "хуля его медлительность, бездействие, холодность". В их числе Поджио назвал Оболенского и Рылеева. По свидетельству А.А. Бестужева, одно из совещаний на квартире Оболенского в 1824г. специально было посвящено обсуждению конституции Н. Муравьева. Наконец, квартира Оболенского неоднократно была местом собрания декабристов во время приезда Пестеля весной 1824г. Особенно бурным было заключительное совещание на квартире Оболенского в апреле 1824г. М.И. Муравьев-Апостол писал об этом совещании: "Пестель, видя, что никто из членов Северного общества не склоняется на его предложение насчет введения нового порядка посредством временного правления и насчет соединения обоих обществ, ударил по столу и сказал: "Так будет же республика!". Он выразил таким образом уверенность, что его программа все равно будет принята учредительным собранием, на созыве которого немедленно после переворота настаивали северяне, ибо "Русская правда" будет поддержана большинством его депутатов. Фактически заключительное заседание отклонило предложение Пестеля об объединении и принятии программ южан безоговорочно. Но Пестель был уверен, что это лишь временная отсрочка торжества его политической программы. В этот приезд Пестель особенно сблизился с Оболенским и Рылеевым, на которых его идеи произвели наибольшее впечатление. Об этом свидетельствовал сам Оболенский в показаниях следственной комиссии: "Полковник Пестель во время пребывания в Петербурге... в начале 1824г. в частных совещаниях со мною находил меня более склонным к соединению обих обществ и одобряющим более предлогаемую им конституцию, нежели князь Трубецкой и Муравьев, сочлены мои в Думе..." "Оболенского... нашел я более всех на республику согласным",- показывал следственной комиссии Пестель. Позднее в своих "Записках" Оболенский подробно описал впечатление, произведенное на него Пестелем: "Павел Иванович был в то время полковником и начальником Вятского пехотного полка. Роста небольшого, с приятными чертами лица, Павел Иванович отличался умом необыкновенным, ясным взглядом на предметы, самые отвлеченные, и редким даром слова, увлекательно действующим на того, кому он доверял свои задушевные мысли..." К этому же времени относится знакомство и сближение Пестеля с Рылеевым. Сначала Пестель встретился с Оболенским, Трубецким и Рылеевым вместе, раскрыл основы своего проекта республиканской конституции и внес предложение о слиянии обществ. Хотя Рылеев был тоже сторонником республики, позиции их решительно разошлись по вопросу о диктатуре временного революционного правительства: Пестель был за длительную диктатуру, Рылеев - за скорейший созыв учредительного собрания, которое должно было решить вопрос о конституции и государственном устройстве России. Высоко оценив роль и значение Рылеева в Северном обществе, Пестель специально пришел к нему на квартиру, и между ними состоялся долгий откровенный разговор на политические темы. Квартира Рылеева с 1824г. стала постоянным местом собраний руководителей Северного общества. Весной 1824г. начался постепенный отход правых элементов от руководства Северным обществом. Оформилось левое крыло, а в начале 1825г. Рылеев был избран одним из директоров на место Трубецкого, получившего служебное назначение в Киев. Во время последнего приезда в Петербург состоялось знакомство Пестеля с Н.И. Лорером, который подал прошение о переводе в Вятский полк из лейб-гвардии Московского, где до того служил. "Не прошло и трех дней,- вспоминает Лорер,- как я получил записку от Е.П. Оболенского, в которой он меня уведомлял, что Пестель в Петербурге, и советовал мне к нему представиться, вызываясь сам это сделать на другой день. Я согласился и утром отправился в кавалергардские казармы, где Пестель остановился у своего брата, тогда ротмистра этого полка. Оболенский, тут же находившийся, прямо назвав меня, прибавил: "из наших". Пестель был небольшого роста, брюнет, с черными, беглыми, но приятными глазами. Он и тогда и теперь при воспоминании о нем очень напоминает мне Наполеона I. Сначала он принял меня холодно, но при известии, что я член общества, Пестель улыбнулся и подал мне руку". В Петербурге существовал еще один центр декабристов и их единомышленников. Это квартира поэта А.И. Одоевского (1802-1839). Молодой офицер лейб-гвардии конного полка, он получил прекрасное домашнее образование, увлекался философией и литературой. В 1823г. сблизился с кружком передовой молодежи. По свидетельству современников, "умный, красивый, благородный, кроткий и добрый" Одоевский имел много друзей. Он был духовным питомцем и любимым другом А.С. Грибоедова. Дружеские отношения связывали его с Рылеевым и А. Бестужевым, при содействии которых в начале 1824г. он вступил в Северное общество. Однако последовательным революционером А.И. Одоевский не стал, и первое же серьезное испытание - арест и допрос - сломило его. Жил Одоевский в доме коллежского асессора В.В. Погодина на Торговой ул. Осенью 1824г. на Торговой у Одоевского поселился вернувшийся с Кавказа А.С. Грибоедов. К концу 1824г. Одоевский переехал с Торговой ул. на Исаакиевскую пл., в дом Булатовых, напротив строившегося собора. Этот дом стал в начале XIX в. собственностью братьев Булатовых. Старший из братьев, полковник Александр Михайлович, был членом Северного общества. После его ареста и смерти в 1826г. младший брат продал дом ламповому мастеру Китнеру и уехал из Петербурга. Вместе с Одоевским на Исаакиевскую пл. переехал и Грибоедов, пробывший в Петербурге до мая 1825г. В это время весь город говорил о новой пьесе Грибоедова "Горе от ума". У Одоевского постоянно собирались любители литературы переписывать "Горе от ума" под диктовку. Большинство из них было офицеры - членами Северного общества. При служебных и отпускных поездках они хотели иметь с собой списки, чтобы распространять комедию в провинции. "Несколько дней сряду собирались у Одоевского, у которого жил Грибоедов, чтобы в несколько рук списывать комедию под диктовку",- вспоминал Д.И. Завалишин. Грибоедов понимал и высоко ценил и прекрасные человеческие качества, и большой поэтический талант Одоевского. Он называл его "умным и прекрасным Александром" и глубоко страдал, узнав о ссылке поэта на каторгу в Сибирь. Грибоедов просил генерала И.Ф. Паскевича, управляющего Кавказским краем, похлопотать о смягчении участи Одоевского, постоянно посылал ему письма и книги. Грибоедов не дожил до перевода поэта солдатом на Кавказ, Одоевский побывал на могиле друга в Тифлиске, описав это печальное свидание в поэтическом послании. В обширной квартире Одоевского устраивались и совещания членов Северного общества. Здесь часто бывали Рылеев, А. Бестужев, Пущин, Каховский, Завалишин. А. Бестужев на некоторое время даже переехал к Одоевскому из дома Российско-Американской компании в связи с возвращением из деревни семьи Рылеева. Как уже упоминалось, незадолго до восстания сюда переселился и Кюхельбекер. Из этой квартиры Одоевский 13 декабря 1825г. ушел в свой последний караул в Зимний дворец. Оттуда утром он направился на Сенатскую площадь, а затем в казармы своего полка, где пытался удерживать конногвардейцев, когда явился Милорадович, чтобы вывести полк против восставших. Осужденный по четвертому разряду, Одоевский свыше 10 лет провел в Сибире, а в 1837г. был зачислен рядовым в Нижегородский драгунский полк на Кавказ. Здесь Одоевский стал сослуживцем по полку и близким другом М.Ю. Лермонтова. Умер поэт в возрасте 37 лет от малярии в Псезуапе во время экспедиции на восточный берег Черного моря. Лермонтов посвятил его памяти прекрасные стихи. Поэтическое творчество Одоевского получило известность много позднее. Друзья-литераторы, высоко ценя его стихотворения, неоднократно предлогали ему публиковать их, но он отказывался, и почти все написанное до 14 декабря уничтожил. На углу пр. Энгельса и Новороссийской ул. (пр. энгельса д. 1,3,5) стоят простые по архитектуре здания без какого-либо декоративного оформления, но строгих, правильных пропорций. Сооружение их было окончено к 1841г., и в них помещалась мужская богадельня. Богадельня была основана при стоявшей тут церкви, построенной по проекту арх. И. Шарлеманя в 1838г. И церковь, и богодельня - своеобразный памятник на месте смерти молодого флигель-адъютанта В.Д. Новосильцева, сооруженный его матерью Е.В. Новосильцевой. Церковь была снесена в 1932г., а здания бывшей богадельни сохранились до сих пор. В первой четверти XIX в. это был глухой лесной район, по которому проходила дорога на Выборг. Граница города подошла сюда лишь к середине XIX в., однако до 1880-х г. здесь преобладали провинциальные немощеные улицы и деревянные дома. Недаром сюда еще в 1829г. был переведен Лесной институт. 10 сентября 1825г. в этом лесу, на территории теперешнего парка Лесотехнической академии, состоялась дуэль молодых офицеров В.Д. Новосильцева и К.П. Чернова, которая оказалась тесно связанной с жизнью Северного общества и явилась ярким примером нарастающего подъема его политической жизни. К.П. Чернов, двоюродный брат Рылеева, был одним из членов Северного общества. Сын армейского офицера, он происходил из незнатной дворянской семьи, учился в кадетском корпусе, затем служил в армии, откуда был переведен в лейб-гвардии Семеновского полка. Оболенский писал, что "переводом в гвардию он был обязан новому составу Семеновского полка", который сформировали заново после восстания 1820 года. Новосильцев, потомок знаменитых екатериненских Орловых, адъютант главнокомандующего 1-й армией графа Сакена и флигель-адъютант царя, по богатству и родству принадлежал к высшей аристократии. Познакомившись с сестрой Чернова, он "был поражен ее замечательной красотой и после немногих недель знакомства решился просить ее руки. Согласие матери и дочери было полное",- вспоминал Е.П. Оболенский. Однако мать Новосильцева, урожденная графиня Орлова, решительно воспротивилась этому браку и приказала сыну порвать с невестой. Новосильцев перестал бывать в доме невесты, назначенные сроки свадьбы проходили, и Чернов решил вступиться за честь сестры, положение которой было крайне неопределенным. В Петербурге распространялись неприятные для Новосильцева слухи, и дуэль стала неизбежной. По просьбе Ченова Рылеев передал его вызов Новосильцеву. Он же был секундантом Чернова. "День назначен, противники сошлись, шаги размерены, сигнал подан; оба обратились лицом друг к другу, оба спустили курки, и оба пали смертельно раненные",- писал в своих "Записках" Оболенский. Оба молодых человека погибли. Чернов, перевезенный в офицерскую квартиру Семеновского полка, промучился 12 дней, Новосильцев умер на четвертый день в придорожной харчевне, на месте которой и была поставлена его матерью церковь. У постели умирающего Чернова все время находились Рылеев, Оболенский, А. Бестужев, Кюхельбекер, Якубович и многие члены общества. Похороны товарища они превратили в манифестацию остро политическую, патриотическую и антиаристократсческую. "Трудно сказать,- вспоминал Оболенский,- какое множество провожало гроб до Смоленского кладбища. Все, что мыслило, чувствовало, соединилось тут в безмолвной процессии и безмолвно вырозило сочувствие тому, кто собою выразил идею общую, идею о защите слабого против сильного, скромного против гордого". Присутствовавший на похоронах В.И. Штейнгель писал своему другу писателю М.Н. Загоскину: "Ты, я думаю, слышал уже о великолепных похоранах Чернова. Они были в каком-то доселе небывалом духе общественности. Более 200 карет провожало: по этому суди о числе провожавших пешком". Е.И. Якушкин, сын декабриста, рассказывал со слов очевидцев, что в похоронной процессии участвовали все члены тайного общества, которые тогда были в Петербурге. "Это был первый открытый протест, первое проявление недовольства, уже грозившее чем-то иным",- писал он. Это была вообще первая политическая манифестация в феодально-крепостнической России.
|
|
|||||||
